Настройки поиска (Страница 4 из 4)

Одним из характерных растений Камчатки, о котором не раз можно встретить упоминание в этнографической литературе XVIII – XX вв., является Trillium camschatcense - триллиум камчатский, относимый к семейству лилейных.
В говорах, локализованных на территории Камчатки, за этим растением закрепились несколько наименований – котконня, томарки, кукушкины томарки. Одним из первых лексему котконня в значении «травянистое растение» отметил С.П. Крашенинников в 1755 году. Он указал характерные места произрастания травы, время ее цветения, специфические внешние признаки, возможность употребления в пищу не только кореньев растения, но и особых «плодов»: «Есть еще там трава особливого рода, которая по камчатски котконня называется, а ростет по берегам рек в превеликом множестве. Корень у ней горькой и вязкой, толщиною в палец, а длиною почти в два дюйма, снаружи черной, а внутри белой… Корень сей травы едят камчадалы и свежей и сушеной с икрою. Плоды в то самое время, как собираются, есть должно: ибо оные по нежности тела ни одной ночи не могут пролежать без повреждения» (Крашенинников, 1949. С. 235). Текст «Описания земли Камчатки», изданный в 1949 году, имеет многочисленные примечания академика Л.С. Берга. Согласно этим примечаниям растение, названное Крашенинниковым котконня, среди русских называлось иначе: «Котконня (Tradescantia) – лилейное Trillium obowatum Pursch (Trillium kamtschaticum Pallas)… Русские называют это растение томарки, тамарки, кукушкины тамарки» (Там же. С. 231).
Вероятно, в середине XVIII века всем проживающим на территории Камчатки, в том числе и русским, было известно только камчадальское название данного травянистого растения, поскольку сам Крашенинников не приводит никакого русского эквивалента слова. Косвенным подтверждением этого является факт отражения лексемы котконня (и при этом отсутствия наименования томарки) в первых двух изданиях Академического словаря.
Толкование лексической единицы котконня в САР-1 и САР-2 основывается на описании, предложенном ранее С.П. Крашенинниковым: «Tradescantia Virginiana. Трава ежегодно отъ корня возраждающаяся; корень имhетъ горькой и вязкой толщиною въ перстъ, а длиною почти въ два дюйма, снаружи черной, а внутри бhлой… Ростетъ въ Виргинии и Камчаткh по берегамъ рhкъ. Камчадалы корень употребляютъ въ пищу какъ свhжей, такъ и сушеной съ икрою; плоды же токмо свhжiе; ибо весьма скоро портятся» (САР-1. Т.3. 2002. Стлб. 876-877; САР-2. Т.3. 1814. Стлб.353-354). Как видно, толкование слова не имеет никаких помет, свидетельствующих об определенной локальной отнесенности наименования котконня. Однако замечание составителей словаря о конкретной территории распространения растения - «Ростетъ въ Виргинии и Камчаткh»» - можно считать косвенным указанием на ограниченное функционирование, а значит, и диалектный характер лексемы.
Первое упоминание о русском названии растения томарки связано с именем немецкого исследователя Фридриха  Киттлитца (Friedrich Heinrich Freiherr von Kittlitz ( 1799 – 1874) , который в 1828 году побывал в Петропавловске. В своей работе «Denkwürdigkeiten einer Reise nach dem Russischen America, nach Micronesien und durch Kamtschatka» («Воспоминания о путешествии по Русской Америке, Микронезии и Камчатке», изд. в 1858 г.), он средствами немецкого языка передал наименование Tomarki, закрепленное в речи русских поселенцев на Камчатке. (См. Комаров, 1951. Т. 7. С. 352).
Вероятно, к середине XIX века русское наименование томарки начинает конкурировать с камчадальским вариантом котконня, который продолжает осознаваться местными жителями и составителями различных словарей как основной: оба наименования, например, были включены Н.И. Анненковым в «Ботанический словарь…» в качестве камчатских названий растения Trillium, при этом на первом месте отмечаются два камчадальских варианта колкония и котконня (с ссылкой на работу Крашенинникова), затем – русское тамарки (См. Анненков, 1859. С. 161).
Интересно, что уже к началу XX века камчадальский вариант котконня вовсе не встречается в литературных источниках. Его место прочно заняло русское наименование растения, дополненное определением, - кукушкины тамарки: «Второй период – начало июня: это – время сплошного цветения Trillium obowatum (в березниках), называемой в Камчатке «кукушкиными тамарками». Белые трехлепестковые цветы ее пестреют в редкой еще траве на каждом шагу» (Комаров, 1950. С. 405).
Этимологические словари не предлагают никакой информации по поводу возникновения наименования томарки (тамарки) в значении «травянистое растение». Заметим, что многие авторы (В.И. Даль, В.Г. Богораз, Г.В. Зотов, Л.Г. Панин, А.Е. Аникин и др.) фиксируют лишь лексему томар и ее словообразовательный вариант томарка: «сиб. стрhла, съ костянымъ, тупымъ наконечникомъ, для боя соболя, куницы, горностая» (Даль, 1882. Т. 4. С.414); «стрела с тупой деревянной головкой» (Богораз, 1901. С. 144); «род стрелы с костяным или деревянным наконечником» (Панин, 1991. С. 156). 
Вероятно, наименование растения возникло в результате метафорического переноса, в основе которого лежит принцип сходства по внешнему виду двух предметов – прямого стебля растения и особого типа стрелы, чашечки этого цветочного растения и наконечника стрелы. Достаточно вспомнить, что и в настоящее время по отношению к некоторым растениям мы используем слово стрела (или стрелка), в особенности это касается тех цветочных растений, которые способны выбрасывать тонкие безлистные стебли с цветком или соцветием наверху.
Дополнительным аргументом в пользу данного метафорического переноса является, по нашему мнению, тот факт, что лексема томар (или томарка) в значении «особая разновидность стрелы» входила в активный словарь жителей Сибири и Крайнего Северо-Востока (во-первых, охота была одним из основных занятий сибирских жителей; во-вторых, народы, жившие на указанной территории, как известно, облагались ясаком, основную часть которого составляла пушнина. Для меньшего повреждения ценной шкурки пушного зверя на охоте использовались именно томары или томарки – стрелы с тупым наконечником; иногда некоторые промышленники намеренно притупляли стрелы). Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что лексическая единица томар (томарка) была актуальной для людей, осваивающих территорию Сибири и Крайнего Северо-Востока, а затем и проживающих там. И поэтому появление названия растения томарки на основе метафорического переноса, по нашему мнению, вполне допустимо.
Любопытен и следующий момент: если во многих говорах мы можем наблюдать тенденцию к свертыванию составных наименований (порезная трава → порезник, лошадиное копыто → копытник и т.д. (См. Беляева, 1967; Иванов, 1985), то наш случай – ситуация полярного плана. Простая номинативная единица томарки (тамарки) вступает в атрибутивную связь с прилагательным кукушкины, и эта связь оказывается настолько прочной, что появившееся в результате лексикализации двусловное наименование теперь представляет собой единое неразложимое целое.
Надо сказать, что притяжательное прилагательное кукушкины, по нашему мнению, не имеет никакого отношения к кукушке как птице. Кукушкой в народе называли также растение трилистник (См. Даль, 1881. Т. 2. С. 214). А поскольку триллиум камчатский характеризовался прямым стеблем, несущим мутовку из трех листиков,  одиночным цветком из трех наружных зеленых и трех более крупных белых лепестков, то вполне вероятно, что прилагательным кукушкины стали обозначать такой дополнительный признак растения, какой был отмечен носителями языка и в растении, названном кукушка.  Следует отметить, что в основе латинского обозначения Trillium лежит тот же признак, связанный с числом три.
Современные диалектные словари отмечают известность наименование кукушкины тамарки только в камчатских говорах: с одной стороны, оно представлено в «Словаре русского камчатского наречия» как «Trillium kamtschaticum Pallas» (Браславец, Шатунова, 1977. С. 87); с другой стороны - в «Словаре русских народных говоров», где данная номинативная единица выступает в значении: «Растение Trillium obowatum» - и квалифицируется как камчатское (Словарь русских народных говоров. Вып. 16. С. 49).

Источник: ШЕПИЛЕВА О. Е. МЕСТНЫЕ НАИМЕНОВАНИЯ ТРИЛЛИУМА КАМЧАТСКОГО В РЕГИОНАЛЬНЫХ ИСТОЧНИКАХ. // Идеи, гипотезы, поиск... Вып. XII. Магадан. -- 2005. -- С. 116-118.